Во все поры стремился человек
К всемирному устройству и тем боле,
Чем боле был велик; и весь свой век
Страдал от разделения неволи.
Великие Чингис и Тамерлан
Как вихрь кровавый по земле летели,
Вселенную, стремясь к своим ногам,
Сложить; Но если в том не преуспели –
Всемирного единства и они
Достигнуть неосознанно пытались,
Мечтаний тех болотные огни
Во тьме неверным светом колебались.
Приняв порфиру кесаря, Ты б смог
Всемирным Царством люд объять спокойным.
Кому, как не Тебе, свободный Бог,
Владеть их совестью? Того лишь Ты достойный!
Но Ты не взял... Тогда из мертвой тьмы
Мы, руку протянув, тот меч стяжали;
И князю духов присягнули мы,
Тебя, отвергнув, демона избрали.
О! Ты не мог, не мог того не знать,
Что впереди их ждут века бесчинства
Свободного ума; И время вспять
Положат повернуть сыны мздоимства.
Разрушенный однажды Вавилон,
Намереваясь возродить, подавно
Как, самоязвящийся злобный скорпион,
Без нас антропофагией бесславно
Свой путь закончат жизненный они;
Мертвечиной смердя, и вожделея
Свободы, к нам опять придут они
И ниц падут, главы поднять не смея.
Но вот, тогда и приползет к нам зверь,
И ноги нам, в почтении, оближет,
Могущественным бывши, он теперь
Кровавыми слезами их обрызжет.
А мы, воссевши на главе его,
Воздвигнем чашу с начертаньем: «Тайна»,
И вот, тогда лишь, вместо Твоего,
Приспеет царство в образе печальном.
Покой и счастье люди обретут,
Но не Твои лишь избранные – многим
Врата отверзем, и они войдут,
Принять покой, уставши от дороги.
Да, так ли все? Сколь многие из них,
Из тех – Твоих, что Ты избрал однажды,
Уставши в ожиданиях пустых,
Прибегнут к нам в своей духовной жажде.
И силу духа, жар своих сердец
На нашу ниву, принеся, повергнут.
И кончат тем – свободный Твой венец
Они в безумстве на Тебя низвергнут.
Но ты сам воздвиг это знамя.
Ты удручен? Но в святости Своей
Не Ты ли Сам воздвиг Свободы знамя?
Так, в пору ль, зная немощность людей,
Пенять им за стремленье стать богами?!
У нас же будут счастливы вполне,
Ни бунтовать не будут, уничтожить,
Стремясь, в братоубийственной войне
Себе подобных. Покорившись, сложат
Свою свободу добровольно нам,
Откажутся от радужных мечтаний,
И лишь тогда почувствуют себя
Свободными и вечными богами!
Так, правы ли мы будем, иль солжем,
Они и сами убедятся – правы!
В воспоминаньях, вспыхнувших огнем,
Объемлет ужас их. Твою, стяжавши славу,
Свободу приняв, и свободный ум
Они увязнут в этакие дебри,
Что гнет наук, чудес и тайных дум
В отчаянье смертельное повергнет.
Строптивые и злобные из них
Самих себя свирепо уничтожат;
Другие – в злобе малых сил своих,
Друг - друга бездыханными положат.
А третьи, что несчастны и слабы,
Ползком к стопам покорно подберутся,
Поклонятся, исполнившись мольбы,
И стоны их в единый вопль сольются:
- Да! Правы вы!!! Ведь тайною Его
Лишь вы владели полно, абсолютно!
И нам не нужно больше никого,
Спасите нас от нас самих! Прилюдно
Мы души наши повергаем ниц,
И просим о прощении покорно,
И, выплакав зеницы из глазниц,
Вернуться к вам желаем непритворно.
Конечно, получив его от нас –
Свой хлеб, они так ясно будут видеть,
Что мы их хлеб без чуда и прикрас
У них же и берем, чтоб не обидеть.
Мы их же хлеб и им же раздаем,
Не из камней – мы чуда не творили;
Они же только рады будут в том,
Что хлеб из рук из наших получили.
Ведь слишком будут помнить, что хлебы,
Без нас добытые, в каменья обращались,
Когда же к нам направили стопы,
То камни быть хлебами расстарались.
Во все поры стремился человек
К всемирному устройству и тем боле,
Чем боле был велик; и весь свой век
Страдал от разделения неволи.
Великие Чингис и Тамерлан
Как вихрь кровавый по земле летели,
Вселенную, стремясь к своим ногам,
Сложить; Но если в том не преуспели –
Всемирного единства и они
Достигнуть неосознанно пытались,
Мечтаний тех болотные огни
Во тьме неверным светом колебались.
Приняв порфиру кесаря, Ты б смог
Всемирным Царством люд объять спокойным.
Кому, как не Тебе, свободный Бог,
Владеть их совестью? Того лишь Ты достойный!
Но Ты не взял... Тогда из мертвой тьмы
Мы, руку протянув, тот меч стяжали;
И князю духов присягнули мы,
Тебя, отвергнув, демона избрали.
О! Ты не мог, не мог того не знать,
Что впереди их ждут века бесчинства
Свободного ума; И время вспять
Положат повернуть сыны мздоимства.
Разрушенный однажды Вавилон,
Намереваясь возродить, подавно
Как, самоязвящийся злобный скорпион,
Без нас антропофагией бесславно
Свой путь закончат жизненный они;
Мертвечиной смердя, и вожделея
Свободы, к нам опять придут они
И ниц падут, главы поднять не смея.
Но вот, тогда и приползет к нам зверь,
И ноги нам, в почтении, оближет,
Могущественным бывши, он теперь
Кровавыми слезами их обрызжет.
А мы, воссевши на главе его,
Воздвигнем чашу с начертаньем: «Тайна»,
И вот, тогда лишь, вместо Твоего,
Приспеет царство в образе печальном.
Покой и счастье люди обретут,
Но не Твои лишь избранные – многим
Врата отверзем, и они войдут,
Принять покой, уставши от дороги.
Да, так ли все? Сколь многие из них,
Из тех – Твоих, что Ты избрал однажды,
Уставши в ожиданиях пустых,
Прибегнут к нам в своей духовной жажде.
И силу духа, жар своих сердец
На нашу ниву, принеся, повергнут.
И кончат тем – свободный Твой венец
Они в безумстве на Тебя низвергнут.
Но ты сам воздвиг это знамя.
Ты удручен? Но в святости Своей
Не Ты ли Сам воздвиг Свободы знамя?
Так, в пору ль, зная немощность людей,
Пенять им за стремленье стать богами?!
У нас же будут счастливы вполне,
Ни бунтовать не будут, уничтожить,
Стремясь, в братоубийственной войне
Себе подобных. Покорившись, сложат
Свою свободу добровольно нам,
Откажутся от радужных мечтаний,
И лишь тогда почувствуют себя
Свободными и вечными богами!
Так, правы ли мы будем, иль солжем,
Они и сами убедятся – правы!
В воспоминаньях, вспыхнувших огнем,
Объемлет ужас их. Твою, стяжавши славу,
Свободу приняв, и свободный ум
Они увязнут в этакие дебри,
Что гнет наук, чудес и тайных дум
В отчаянье смертельное повергнет.
Строптивые и злобные из них
Самих себя свирепо уничтожат;
Другие – в злобе малых сил своих,
Друг - друга бездыханными положат.
А третьи, что несчастны и слабы,
Ползком к стопам покорно подберутся,
Поклонятся, исполнившись мольбы,
И стоны их в единый вопль сольются:
- Да! Правы вы!!! Ведь тайною Его
Лишь вы владели полно, абсолютно!
И нам не нужно больше никого,
Спасите нас от нас самих! Прилюдно
Мы души наши повергаем ниц,
И просим о прощении покорно,
И, выплакав зеницы из глазниц,
Вернуться к вам желаем непритворно.
Конечно, получив его от нас –
Свой хлеб, они так ясно будут видеть,
Что мы их хлеб без чуда и прикрас
У них же и берем, чтоб не обидеть.
Мы их же хлеб и им же раздаем,
Не из камней – мы чуда не творили;
Они же только рады будут в том,
Что хлеб из рук из наших получили.
Ведь слишком будут помнить, что хлебы,
Без нас добытые, в каменья обращались,
Когда же к нам направили стопы,
То камни быть хлебами расстарались.
Сергей Сгибнев,
Новосибирск, Новосибирской обл.
Верующий. Люблю хорошую христианскую и классическую музыку. Люблю говорить о Боге. Люблю жить! сайт автора:Персональный дневник
Прочитано 2881 раз. Голосов 0. Средняя оценка: 0
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Архимандрит Даниил (Сарычев) - Девятова Светлана 8 сентября 2006 года в 22 часа 45 минут мирно отошел ко Господу старец Даниил, старейший насельник московского Донского монастыря архимандрит Даниил (Сарычев).
В конце апреля 2006 года мне посчастливилось встретиться с архимандритом Даниилом. (К старцу Даниилу уже почти никого не пускали, после болезни он был очень слаб.) К весне 2006 года книга о православных старцах уже была сдана в московское издательство «Артос-Медиа», мы приступили к работе над второй частью о православных старицах. Рассказывая о схимонахине Любови, мы планировали упомянуть и о том, что блаженная старица Любовь в 1995 году встречалась с архимандритом Даниилом, хотелось немного рассказать и самом старце Данииле. Отцу Дмитрию Шпанько удалось договориться о встрече, но в самый последний момент встречу отменили, но дозвониться до меня и сообщить об этом не смогли, поэтому 30 апреля я приехала в монастырь (заранее), но в назначенный час никого не встретила. Я долго молилась у раки Святителя Тихона, и уверена, что именно по молитвам святого, спустя 2 часа попала в келью старца Даниила, где, по милости Божией, удостоилась получить благословение великого старца, и разделить праздничную трапезу с ним и его духовными чадами.
Нужно признаться, что за три дня до этого, во время обострения язвенной болезни, я не могла вообще принимать пишу, укрепляла себя лишь святой водой, просфорой, да монастырскими сухариками. Старец Даниил благословил есть вместе со всеми, по послушанию съела всё и исцелилась. (В тот день вечером я ждала очередного приступа боли, но всё прошло, на утро я могла уже кушать всё спокойно.) Слава Богу, за всё!
Вечером 21 сентября 2006 года, когда очерк о старце Данииле был в основном готов, внезапно наступило полное изнеможение - долго молилась лёжа, когда силы начали возвращаться, встала, подошла к шкафу с иконами и ощутила благоухание. Благоухала в правом нижнем углу бумажная икона Донской Божией Матери, купленная примерно в конце1991- начале 1992 года в Донском монастыре. (На обратной стороне иконы было написано –«400 лет основания Свято-Донского Ставропигиального монастыря (1591-1991г.г.)». Эта бумажная икона и Курская-Коренная икона Божией Матери «Знамение» (которую мне удалось в своё время приложить к чудотворной иконе), чудом уцелели во время пожара в 1995 году, когда от зажжённой свечи сгорели у меня дома на полке даже иконы приклеенные к деревянной основе. Взглянув на обратную сторону иконы, я вспомнила, как пятнадцать лет назад впервые пришла в Донской монастырь и подошла, как и все верующие, находящиеся около храма, к старцу Даниилу, который только что вышел из храма (в это время многие верующие устремились к нему и стали просить благословения). Благодарю Господа, что удостоилась встретиться со старцем Данилом вновь весной 2006 года.
